Вокруг света на 'Коршуне' - Страница 129

129

- Ну, вот, теперь я знаю, чего хотите, а то: "все равно!" - улыбнулся адмирал и, крикнув своего вестового, приказал принести две бутылки.

Вскоре адмирал отпустил Ашанина и почти тоном приказания сказал:

- Вы завтракаете и обедаете у меня каждый день!

Вечером Ашанин прочел только полглавы. Адмирал объяснил, что он хочет спать и слушать хорошо не может. Зато на следующий день он внимательно и с видимым интересом прослушал окончание.

И когда Ашанин сложил объемистую тетрадь, адмирал с живостью проговорил:

- Очень благодарю вас за доставленное удовольствие, Ашанин. Интересно и написано хорошо. Много фактических сведений. Вы оставьте рукопись у меня, я пошлю ее в "Морской Сборник". Она должна быть напечатана... да-с.

Адмирал примолк на секунду и, взглядывая на вспыхнувшего от удовольствия автора, совершенно неожиданно для него прибавил:

- Ну, а эти глупости ваши насчет безнравственности войн и все ваши рассуждения по этому поводу редакция вычеркнет... А если и напечатает, не беда. Лишней печатной глупостью будет больше, а войны все-таки будут. И я уверен, что случись война, вы будете храбрым офицером, хоть и пишете о войне вздор... А Бонар дурак, что не умел справиться с анамитами и посылал вас в эту дурацкую экспедицию... А статья ваша все-таки очень интересная... Очень рад, что у меня на эскадре такой способный молодой человек! - заключил адмирал.

И вслед за тем - что было еще неожиданнее для Ашанина - адмирал привлек его к себе и, поцеловав, проговорил необыкновенно ласково:

- Учитесь и работайте. Из вас сможет выйти дельный морской офицер, хоть вы и высказываете глупости о войне. И нельзя в ваши годы не говорить таких глупостей: в них сказывается юная, честная душа... Можете идти!

Хотя адмирал во все время пребывания на "Витязе" Ашанина и выказывал ему явное благоволение, и хотя адмиральские завтраки и обеды были очень вкусны, тем не менее наш юный моряк был несказанно рад, когда адмирал разрешил ему вернуться на "Коршун". Перед этим была неприятная история: адмирал предлагал Ашанину остаться при нем флаг-гардемарином.

- Хотите? - любезно спрашивал адмирал, призвав к себе Ашанина в каюту часа за два до прихода в Нагасаки.

- Нет, ваше превосходительство! - ответил Ашанин.

Адмирал, почти не сомневавшийся в согласии на такое лестное предложение, в первое мгновение был изумлен и, казалось, не находил слов. Но вдруг круглые глаза его блеснули металлическим блеском, скулы мясистого лица заходили, плечи заерзали и, весь закипая гневом, он крикнул:

- Почему же вы отказываетесь, хотел бы я знать? И как вы смеете отказываться, а? Адмирал оказывает ему честь, а он даже не поблагодарил. Он, видите ли, не желает...

- Но, ваше превосходительство...

- Прошу замолчать-с! Вы дерзкий мальчишка! Как вы смеете не желать, если я этого желаю!

Несмотря на серьезность положения, Ашанин едва удержался от улыбки при этих словах.

- Что же вы молчите?.. Отвечайте!

- Ваше превосходительство сами спрашивали моего желания...

- На службе не может быть желаний: куда назначат, там и должны быть... А то разбирай еще желания...

Ашанин благоразумно молчал, понимая, что говорить в эти минуты что-нибудь адмиралу было бы бесполезно. И он тоскливо думал, что теперь уж все кончено: он не останется на "Коршуне" и не вернется в Россию вместе с Василием Федоровичем. Примолк и адмирал и смотрел в упор на серьезное и печальное лицо молодого человека. И гнев его, казалось, начинал проходить, в глазах уже не было молний.

Так прошла долгая для Ашанина минута. Наконец, адмирал заговорил ворчливым, но уже не прежним гневным тоном:

- А если я вас назначу, не обращая внимания на ваши желания?

- Слушаю, ваше превосходительство! - покорно отвечал Ашанин.

- Но вам ко мне не хочется? Почему же не хочется? Напугали вас, что ли, гардемарины беспокойным адмиралом? - спрашивал адмирал, и при этом мягкая улыбка скользнула по его лицу.

- Я люблю "Коршун"... Я почитаю и люблю Василия Федоровича... Я на корвете исправляю обязанности вахтенного начальника! По всем этим причинам мне было бы тяжело расстаться с "Коршуном", - горячо и взволнованно произнес Ашанин.

И - странное дело! - адмирал совсем смягчился. Тронула ли его эта привязанность к судну и к капитану, тронуло ли его это желание юного моряка командовать вахтой вместо того, чтобы быть штабным, - желание, внезапно напомнившее адмиралу его молодость и радость первых вахт, - понравилась ли, наконец, ему откровенная смелость отказа от предложения, вызванная его же вопросом о желании, но дело только в том, что адмирал проговорил уже совсем мягко:

- Я и не знал, что вы так любите свое судно и своего командира... Это делает честь и вам, Ашанин, и Василию Федоровичу, который умеет так привязывать к себе... Не хочу вас отнимать от такого капитана и лишать вас вахты... Оставайтесь на "Коршуне"!

- Благодарю вас, Иван Андреевич! - радостно проговорил Ашанин.

- А я вас не благодарю за то, что вы не хотите служить при мне! полушутя сказал адмирал. - Не благодарю! Но вижу, что вы... славный, я вам скажу, молодой человек... И я буду жаловаться на вас Василию Федоровичу: он лишил меня хорошего флаг-гардемарина!

Недели через две в Нагасаки собралась вся эскадра Тихого океана, и вслед за тем все гардемарины выпуска Ашанина держали практический экзамен на мичманов перед комиссией, членами которой были все капитаны, старшие штурмана и механики под председательством адмирала. Экзамен продолжался неделю на "Витязе", который для этой цели вышел в море в свежую погоду.

129